Была у Мустафы одна странность. Каждый день около восьми утра он минут на сорок закрывался у себя в кабинете. Вывешивал на внешнюю сторону двери табличку «Не беспокоить», запирал дверь на ключ и опускал жалюзи на верхней стеклянной части перегородки, отделяющей его кабинет от общей зоны офиса. В это время из-за перегородки не доносилось ни звука. Его стационарный телефон молчал, его мобильный переходил в режим «вне зоны доступа сети». В коридоре рядом с кабинетом появлялся сладковатый запах каких-то благовоний.
То и дело кто-нибудь из проходящих мимо кабинета сотрудников замедлял шаги, пытаясь разглядеть сквозь щели между полосками жалюзи хоть что-нибудь, но всегда тщетно. Видимо, Мустафа тщательно следил за отсутствием щелей.
По офису поползли слухи. Как-то раз, подходя к проходной утром, я остановился перед крыльцом, чтобы достать из портфеля пропуск. Возле одного из авто, стоящего на парковке метрах в трех от меня, разговаривали два байера из «драй фуд» подразделения. Они стояли ко мне вполоборота и меня, наверно, не видели. Говорили же они достаточно громко для того, чтобы я мог их слышать.
— Говорю тебе, он тибетский сектант. Он там закрывается и молится каждое утро.
— Да нет, это не секта. Это их индостанское колдовство. Тантризм называется. Мне жена рассказывала, что недавно про них по телеку рассказывали. Страшные дела творить могут. Так что, ты с ним поосторожнее.
«Надо же, Мустафа – колдун… — я нашел пропуск и вошел в здание. — Надо бы ему рассказать, какие сказки про него народ сочиняет».
Я поднялся на этаж, посмотрел в сторону кабинета. Жалюзи были плотно закрыты, пахло сандалом, но таблички на двери не было. Я прошел к себе, снял плащ, бросил портфель на стол, вернулся к кабинету Мустафы, толкнул дверь. Дверь неожиданно раскрылась. Мустафа был внутри. Он стоял на голове. Прямо в центре своего кабинета, вытянув к самому потолку босые смуглые пятки, уперев локти и голову в расстеленный на полу коврик для йоги. На нем были белая майка и видавшие виды трикотажные синие «треники». Костюм, сорочка и галстук висели на спинке его рабочего кресла. На столе, на специальной подставке, дымилась уже наполовину истлевшая ароматическая палочка.
— Прости, Шура, я, кажется, забыл запереть дверь, — улыбнулся мне Мустафа, не меняя позы. — У тебя что-нибудь срочное, или я могу закончить свои упражнения? Мне нужно еще минут двадцать…
Вернувшись в его кабинет через полчаса, я застал Мустафу при полном деловом параде: белоснежная сорочка, безупречно повязанный галстук, до зеркального блеска отполированные ботинки. Пиджак по-прежнему висел на спинке кресла.
— У меня сегодня встреча с руководством, — проговорил Мустафа, указывая рукой на свой галстук, — буду рассказывать про первые успехи. Пока все идет неплохо.
Закрыв за собой дверь, я рассказал Мустафе последние «офисные сплетни», касающиеся его то ли сектантской, то ли тантрической подпольной деятельности. Мы вместе посмеялись. Потом Мустафа выдвинул ящик своего стола, достал оттуда табличку с надписью «Не беспокоить».
— Спасибо, Шура, что рассказал. Это хороший урок для меня. Руководителю лучше быть более открытым.
С этими словами Мустафа положил табличку на стол, взял маркер и печатными буквами добавил на ней еще одну фразу: «Я занимаюсь йогой».
**********************
О правиле открытых дверей
Руководителям стоит выделить определенное время, в которое сотрудник может всегда прийти и пообщаться со своим руководителем. Сотрудники должны знать об этом правиле.
**********************
— И вот что, Шура, — Мустафа перевел на меня свой улыбающийся взгляд, — чтобы стать совсем открытым руководителем, я приглашаю всю свою команду к себе домой на индийскую вечеринку. В пятницу вечером из Варшавы прилетает моя семья. Мы с женой решили по-настоящему отметить десятилетие нашей совместной жизни, поэтому в субботу, в семь вечера будем ждать. Адрес пришлю в Ватсап. Ты первый, кого я официально пригласил. Остальных извещу сегодня.
Десятилетний юбилей совместной жизни почему-то называется у нас либо оловянной, либо розовой свадьбой. Посовещавшись с коллегами по поводу совместного подарка, мы сошлись во мнении, что комплект «элитных» оловянных ложек вряд ли сильно порадует его семью, живущую пока как минимум на два дома. Причем на два съемных дома. Мустафа снимал небольшой «таунхаус» в ближайшем «замкадье», а жена с детьми и гувернанткой – квартиру в центре Варшавы. Мустафа как-то говорил мне, что они с женой являются убежденными поклонниками розовых вин. Поэтому нашим коллективным разумом была выбрана коробка хорошего «розе».
Гостиная дома Мустафы была увешана гирляндами из бумажных цветов всех оттенков индийских специй. Над самым столом с потолка свисало несколько массивных ярко-красных бумажных «фонариков». На голове Мустафы красовалась самая настоящая чалма, на шее висел красно-белый свадебный венок.
— Знакомьтесь, это Эмили, моя жена.
Несмотря на точно такой же, как у Мустафы, свадебный венок на шее, Эмили не была похожа на индийскую невесту. Светлые коротко стриженные волосы, серо-голубые глаза, джинсы и клетчатая ковбойка с головой выдавали ее европейское происхождение.
— А это наши дети, — Мустафа указал рукой в сторону двоих смуглых и кареглазых мальчуганов лет семи-восьми.
Потом было застолье. Картофельный салат с мятой, карри из цыпленка и лепешки чапати. Все было приготовлено изумительно. По крайней мере, нисколько не хуже, чем в индийских ресторанах Москвы.
— Эмили, простите, это Вы так замечательно готовите? — спросил кто-то из моих коллег.
— Нет, что Вы. Я умею только работать. А в кулинарии я абсолютно ничего не понимаю. Способна только разогреть что-нибудь в микроволновке.
— Неужели кейтеринг? — поинтересовался я.
— Почему кейтеринг? Это все Мустафа, — заулыбалась, глядя на мужа, Эмили.
Мы перевели на Мустафу удивленные взгляды.
— Да, друзья, я умею готовить, — не без гордости признался Мустафа. — Я подрабатывал в индийском ресторане, когда был студентом. Мне очень повезло, было у кого учиться.
И Мустафа рассказал нам свою историю. Как, поставив себе цель получить хорошее образование, участвовал во всех доступных локальных и международных школьных конкурсах. Как получил гранд от одного из Ливерпульских университетов. Как, приехав в Ливерпуль учиться, нашел в своем университете не только знания, но и свою Эмили. Как после университетских лекций работал до поздней ночи в ресторане, чтобы было чем платить за съем жилья, а потом, когда ресторан закрылся, устроился в Tesco[1], где и «подружился» с ритейлом. Как, еще оканчивая университет, рассылал резюме во все английские розничные сети. Как переживал, что ни одна из сетей не обращает на него никакого внимания, и как радовался, когда получил приглашение на собеседование в Boots.
— Мустафа, а что такое Boots? — спросил кто-то из коллег.
— О, это очень интересная сеть. Кто-то считает, что Boots — это аптеки, кто-то, что это «beauty-магазины»[2], кто-то, что это «drogerie»[3]. И самое интересное, что все по-своему правы. Сами себя они определили как leading pharmacy-led health and beauty retailer[4]. Сегодня это самая большая сеть подобного формата в Великобритании, состоящая из двух с половиной тысяч магазинов, включающая в себя как маленькие «аптеки у дома», так и большие супермаркеты «красоты и здоровья». Справедливости ради нужно заметить, что сегодня эту сеть нельзя назвать только английской. Во-первых, их присутствие не ограничивается только Великобританией, во-вторых, их штаб-квартира уже находится в Швейцарии. Я проработал там четыре года и прошел путь от консультанта до байера. Я считаю, что Boots — мой второй университет. Именно от них я получил те базовые навыки и знания, которые позволили мне потом убедить Кауфлэнд в своем профессионализме и уехать в Хорватию…
Выслушав эту историю, мы подняли бокалы за хозяина.
— Эмили, а ты не поехала с ним в Хорватию? — спросил я, вспомнив, что Мустафа, когда я с ним познакомился в Сплите, жил там без семьи.
— Нет, не поехала. В это время я была уже в Варшаве.
— Вот это да. Как это получилось, если не секрет.
— Никаких секретов. Когда дети немного подросли и их можно было оставить на день с няней, я по примеру своего благоверного тоже отправилась искать счастье в ритейле. Мне было проще найти работу в родном городе. Я устроилась в Poundland в отдел маркетинга. Кстати, я не уверена, что все знают, что такое Poundland, — она обвела нас вопросительным взглядом.
— Да, кроме дословного перевода «Страна фунта», мне лично в голову ничего не приходит, — сознался я.
— Да, все верно. Poundland — «говорящее» название. Это британская сеть формата Variety store. Стандартно Variety store — это магазин, продающий широкий ассортимент недорогих предметов домашнего обихода. В его ассортименте могут быть линии продуктов питания и напитков, предметов личной гигиены, домашних и садовых инструментов, канцелярских принадлежностей, украшений, электроники, садовых растений, игрушек, товаров для домашних животных и так далее.
Variety store часто продает все товары по единой фиксированной цене. В этом случае его можно назвать «price-point retailer»[5]. Сети такого формата часто стараются отобразить эту специфику в своем названии, поэтому на разных рынках встречаются различные варианты названий, перевод которых будет звучать как, например, «магазин доллара», «магазин фунта» или «магазин евро». Как видите, сеть Poundland как раз одна из них. Сеть продает большинство своих товаров по единой фиксированной цене — один фунт стерлингов. Мустафа рассказывал мне, что в России тоже есть такая сеть. По-моему, она называется Fix Price. И название у нее, заметьте, тоже «говорящее». Оно великолепно передает основную идею их маркетинговой стратегии: «Все товары по фиксированной цене».
Я работала в Poundland junior-специалистом. Потом узнала, что в сети Marks & Spencer[6] появилась вакансия специалиста. Прошла конкурс и достаточно быстро доросла до менеджерской позиции. Ну а дальше все просто. Думаю, через осознание того, что дальнейшее карьерное развитие в родном городе не выглядит многообещающим, проходят все, кто не был рожден в столице. Я попробовала найти работу в Лондоне, но достаточно быстро расширила географические горизонты поиска и «заявилась» на позицию следующего уровня в Польше. Так я и оказалась в Варшаве.
— И Вы по-прежнему в Marks and Spencer? — спросил я.
— Нет. Marks & Spencer больше не работает в Польше. Но я, к моменту его ухода, успела оглядеться по сторонам. Поняла, что здесь меня, возможно, оценят выше, чем на Родине, только потому, что я «экспат». Я начала смотреть вакансии «на вырост» и нашла себя в «Бедронке».
— О, я был в «Бедронке», когда проезжал через Польшу, — включился в разговор один из наших коллег, — отличные дискаунтеры. Жаль, что у нас таких нет.
— Да, у нас таких нет. И пока точно не будет, — вмешался в разговор Мустафа.
*******************
О бенчмаркинге
Чтобы применить лучшую практику, нужны ресурсы и создание условий для ее внедрения. Часто создание необходимых условий стоит настолько дорого, что внедрение не имеет смысла. Бывают случаи, когда создание нужных условий никак не зависит от инициатора проекта, тогда проект в настоящий момент не может быть реализован в принципе.
*******************
— Почему не будет, — не унимался наш коллега.
— По нескольким причинам. Давайте разберемся, в чем особенность «Бедронки». Это дискаунтер с предельно неглубоким наполнением архетипов, многие из которых представлены одним-единственным SKU – либо частной маркой, либо сильным брендом. Одним из факторов успеха сети является высокая лояльность населения. Покупатели более чем удовлетворены соотношением «цена — качество». На российском рынке уже были попытки создания местных дискаунтеров, и ни одна из попыток не увенчалась успехом. Практически все, кто пытался освоить эту модель, рано или поздно пришли в формат «магазин у дома». И причин здесь, как я уже говорил, несколько. Одна из них, например, качество товаров СТМ. Некоторым сетям так и не удалось убедить покупателя в высоком качестве своих марок. Вторая причина — операционная. Для четкой работы дискаунтера нужна жестко простроенная операционная цепочка. Рынок неплохо научился работать с постоянным ассортиментом. Если говорить только про ассортиментное ядро, создается впечатление, что неразрешимых операционных проблем нет. Ну, или, по крайней мере, они решаемы. А если говорить о сезонном товаре? Например, чтобы эффективно управлять ассортиментом «Ин-Аутов», нужна простроенная цепочка возвратов поставщикам. Иначе сеть будет либо терпеть убытки, либо не сможет себе позволить интересную для покупателя цену на полке. И, с моей точки зрения, уже этих причин достаточно, чтобы делать вывод, что модель «Бедронки» для российского рынка пока нетиражируема.
— Думаю, мой муж, как всегда, прав, — заулыбалась Эмили. – В мире существует очень много интересных ритейл-моделей. Но, конечно, не каждая из них применима на любом рынке. И рыночная специфика может стать непреодолимым препятствием для тиражирования идеи.
За столом на несколько минут повисла тишина. Потом я предложил еще раз поднять бокалы за десятилетие семьи.
[1] Tesco – британская транснациональная компания, крупнейшая розничная сеть Великобритании, входит в ТОП-5 ритейлеров мира.
[2] Магазины, продающие косметику, парфюмерию и товары для здоровья.
[3]Drogerie (нем.) — формат «магазинов у дома», продающих непродовольственные товары. В магазинах дрогери продаются такие товары, как средства гигиены и косметики, аксессуары, бижутерия, бытовая химия, товары для здоровья и т д. В некоторых странах в магазинах этого формата могут продаваться лекарственные препараты и медицинские изделия.
[4] Торговая сеть аптек и магазинов для красоты и здоровья (перевод с английского).
[5] Розничный продавец, ориентированный на цену (перевод с английского).
[6] Marks & Spencer — самый крупный производитель одежды в Великобритании и один из крупнейших британских ритейлеров. Компании принадлежит более 800 магазинов, из них 600 — в Великобритании.